Новый луч

Новый луч

1918, № 30

После Бреста

Меньшевистский «Новый луч», издававшийся в Петрограде, приводит достаточно подробные цифровые данные отностительно сложного экономического положения в сельском хозяйстве и промышленности России. Понижение «общей покупательной способности населения» связывается с итогами Брестского мира.

 

С чем мы после Бреста остались? Наша фабрично-заводская промышленность сократилась больше чем на треть. Какова оборудованность, техническая приспособленность, степень концентрации ¾ словом, характер оставшейся?

В среднем на одно предприятие приходится рабочих:

         по республике вообще - 124 чел.

         в отторгнутых частях - 92 чел.

Таким образом, оставшаяся часть предприятий является более, если так можно сказать, капиталистической. До войны на одно предприятие приходилось 124 чел., после Бреста ¾ 152 чел. Объясняется это мнимое благополучие тем, что «коммунистическая» дипломатия не успела отдать немцам петроградской и московской промышленности, предоставленной гигантами капитала. Если эвакуация не разорит в конец нашей промышленности, то мы можем установить, что оставшаяся часть стала более концентрированной. Следовательно, более живучей, более приспособленной к борьбе за существование.

Данные о ценности производства подтверждают предыдущие цифры. - Из всей суммы производства на отпавшие области приходится 34,2%. Т.е. общая ценность (в рублях) производства отторгнутых областей составляет не меньше трети всей ценности для республики.

Какую роль продолжает играть промышленность в составлении народного дохода, показывает следующее самопоставление. Ценность фабрично-заводского производства к общей для всей республики ценности составляет 34%. Если взять всю сумму сбора четырех хлебов - ржи, ячменя, овса и пшеницы- представляющих собой также определенную ценность, то окажется, что сбор их в отторгнутых областях равен 34,3% всего среднего сбора по республике. Т.е. также, как участие промышленности в составлении национального дохода уменьшилось на одну треть, на одну же треть уменьшилось и участие сельского хозяйства в составлении его.

Промышленность не перестает играть прежней своей роли в народном хозяйстве России. Равновесие между промышленностью и сельским хозяйством не нарушено. Удастся ли нашей промышленности выжить и совладать с немецкой конкуренцией, это зависит от ряда предпосылок. Но, очевидно, лишь в том случае, если нашей промышленности удастся выжить, Россия не превратится в нищую землевладельческую страну, имеющую в свое время шансы на развитие капиталистической промышленности.

Одним из главных условий благоденствия промышленности является емкий платежеспособный внутренний рынок. Если б оказалось, что отошедшие от нас губернии являются более богатыми, чем оставшиеся, естественно, что Россия до войны была более выгодным покупателем промышленных изделий, чем после Бреста. И наоборот. Выяснить прямо этого обстоятельства нельзя. Приходится пользоваться обходными показаниями.

Данные о движении вкладов в сберегательных кассах рисуют оптимистическую картину. Из всего количества сберегательных книжек (от 1 янв. 1914 г.) на отторгнутые области приходится 26,7 проц., из всей суммы вкладов - 24,6 проц. Т.е. в то время, как население убыло на 31,4 проц., число сберегающих убыло лишь на 26,7 проц. Или у нас осталось большая часть сберегающих и в населении они после Бреста будут встречаться чаще, чем до войны. Вместе с тем и средний размер сбережения значительно выше по всей России, чем в отпавших областях. Для всей республики средний вклад равен 187 р., в отторгнутых областях -171 р. Для русской деревни сумма в 16 р. весьма значительна. Если сравнить средний размер сбережений до и после Бреста, то в прежней России в среднем на один вклад приходилось 187 р., в России после брестской - 193 р. Если судить по данным сберегательных касс, то покупательная способность населении после Бреста во всяком случае не понизилась.

Другие данные говорят, однако, о том, что покупательная способность населения понизилась в связи с результатами Брестского мира. И эти данные имеют решающее значение. Сведения о поступлении окладных сборов (т.е. прямых налогов) говорят о том, что из всей массы назначенных на 1913 г. платежей на отторгнутые области падает 37,6% всей суммы, т.е. много выше, чем приходится на эти части населения. Вместе с тем из всей суммы недоимок на отторгнутые области приходится лишь 31,4% всех недоимок. Несмотря на более высокое обложение, население отпавших областей справляется с ним легче, чем население остальной России. Значит, оно богаче, значит Россия с их отпадением становится беднее, значит общая покупательная способность населения после Бреста понизилась.

Но решающее значение при рассмотрении вопроса о платежеспособности населения имеет степень обеспеченности деревни мелким кредитом. Крестьянская кредитная кооперация является мощным проводником произведений промышленности в деревню. Она ссужает крестьянина оборотными средствами на обзаведение улучшенным инвентарем, постройки и т.д.

И вот по данным за 1911 год - средний баланс на одно учреждение исчисляется до войны в 29 000 р, после Бреста лишь в 17 000 р.; в среднем на одно учреждение приходилось капиталов прежде 7 700, теперь 5 800 р.; на одно учреждение вкладов и займов прежде 20 000 р., после Бреста - 11 000 руб. Капиталы, вклады и займы являются оборотными средствами учреждений мелкого кредита. Просуммировав их, мы увидим, что до войны оборотные средства составляли в среднем 27 000 р., теперь 16 800, или уменьшились на 39 проц.

Таким образом, если отвлечься от огромной массы бумажных денег, накопленных деревней во время войны (ценность этих бумажек неизвестна, она зависит от того, насколько упал рубль), то придется констатировать, что способность крестьянства к участию в денежном обмене сильно понизилась. В итоге наш внутренний рынок сократился не только количественно, он потерпел ущерб и в отношении платежеспособности. Нынешний внутренний рынок особенно будет нуждаться в дешевых товарах.

Астров