«Новое время», 1914, № 13775 с.3

«Тайные планы Австрии», «Внешние известия», «Вступаем в великую годину»

Суворинское «Новое время» в 1914 году практически ничем не отличалось от любой «промонархически» настроенной газеты. Представленные в этом номере заметки, являясь достаточно детальным разбором международной ситуации, в то же время выносят на первый план необходимость перед лицом опасности забыть о политических разногласиях и вдохновиться примером былинных богатырей

Вступаем в великую годину.

Что-то неописуемое делается везде, что-то неописуемое чувствуется в себе и вокруг. Какой-то прилив молодости: на улицах народ моложе стал, в поездах моложе… Все забыто, все отброшено, кроме единого помысла о надвинувшейся почти внезапно войне, и этот помысел слил огромные массы русских людей в одного человека… В Петербурге ночью-то особенное движение и то особенное настроение, разговоры, тон, то самое выражение лиц, какое мы все и по всем русским городам знаем в пасхальную ночь.

Ведь и Пасху мы называем «красною»… Дрожит напряжением русская грудь и готовится вступить в пасхальную «красную» годину исторических судеб своих, дабы подвигом и неизбежной кровью купить спасение тех остатков братских народов, одна половина которых лежит мертвыми костями под тевтонским и мадьярским племенем, а за другую еще живую половину наших братьев теперь пойдет последний спор и окончательная борьба. В русском народе – глубоко историческое чувство. Он сознает громаду свою, мощь свою. Он знает, что мощь и громада эта «не напрасно лежат у Бога». И знает также, что множество народов смотрят на эту громаду – одни с ревнованием, ненавистью и опасением, другие – с надеждою, как на покров и щит свой. И вот пришел год испытания, «крепок» ли щит этот, надежен ли покров?

Ни одной нигде хвастливой фразы не приходится слышать. Все инстинктивно чувствуют надвинувшуюся грозу и знают, что около грозы никакое праздное слово неуместно. А хвастливость – праздное слово. Но слышится решительно везде одно великое, радующее слово: «Будем все, как один, забудем все свои разделения и все домашние былые ссоры». И этот энтузиазм к единству и радость о единстве входят большим стимулом в народные уличные движения и придает им возвышенную нравственную окраску. По истине можем сказать, как в пасхальный искупительный день – «Да друг друга обымем».

Так мы обымем все друг друга перед великою и страдальческою «нужею», как называют летописи всякий народный труд, и терпение, и страдание. Мы входим в историческую годину. Оттого-то мы все и помолодели, и приосанились, что теперь каждый день есть исторический день, каждая неделя есть историческая неделя, и всякий из нас, решительно всякий, большой и малый, старый и молодой, делает историческое дело вот этим самым энтузиазмом своим, готовностью выносить, терпеть, нести жертвы для отечества, которое воистину становится сейчас престолом и алтарем. Нам придется много терпеть, – но и счастливы однако, мы, потому что ведь редкому поколению выпадет то, что сейчас выпало нам.

И вот бьются наши сердца тревогою, готовностью и героизмом. Теперь у всех погоны на плечах – у крестьянина, у рабочего, у чиновника, у купца; у многих эти погоны лягут на плечи и видимо, у других – они лягут невидимо, заставив вздыматься его грудь по-солдатскому, по-военному. Ныне мы все воины, потому что наша Россия есть воин, а с Россией – мы все. Вот что подняло нас… Ночи не стоят, а бегут; всем куда-то хочется. Все точно идут в поход; одни – физически, другие за ними – мысленно, и верою, и крестом.

Великая минута, великий год. Много он унесет, но много и принесет. Теперь мы все живем – день за неделю, неделю – за год. Души расширились , и тело не поспевает душою, и от этого так торопится, спешит и трепещет. Оттого не сидится дома; оттого хочется выйти на улицу и слиться с волнами народными.

Старый былинный Микула Селянинович пробуждается, – и около него будет много хлопот немецкому гренадеру.

В. Розанов.