Время, № 1012 от 11.08.1917

Что делается около Риги?

Газета освещает события, происходившие незадолго до трагического августа 1917 года, когда Рига была захвачена германскими войсками, причем имеются упоминания о «шпионстве, приобретшем небывалые размеры»

Что делается около Риги?

Два дня подряд из ставки сообщают о начавшемся периодическом отходе наших войск по направлению к Риге в кеммернском районе.

Для многих москвичей этот район знаком очень хорошо. Один из лучших лечебных серных курортов на побережье Балтийского моря, Кеммерн рядом с другими дачными местечками был до войны наиболее излюбленным местом дачного отдыха нескольких сот тысяч дачников.

Место, где начался отход наших войск, представляет собою узкую полосу земли, пересеченную болотами и озерами, между рекой Аа и Рижским заливом. После взятия Митавы наши войска оттеснены были за Кеммерн, по направлению к Шлоку, к маленькому местечку, находящемуся в 30 верстах от Риги. Это направление уже тогда являлось сильно угрожаемым: немцы здесь напитали, и положение удалось спасти, главным образом, благодаря деятельности нашей судовой артиллерии. Миноносцы и канонерские лодки, подходившие вплотную к морскому прибрежью, открывали губительный огонь по немецким наступавшим колоннам и пресекали всякую возможность наступления.

В прошлом году зимою мало-помалу немцев удалось не только удержать здесь, но и оттеснить верст на 10 от Кеммерна по направлению к местечку Шмарден, находящемуся в 10 верстах от Туккума, занятого немцами. Это было сделано доблестными усилиями латышских и сибирских полков, не зараженных еще тогда большевизмом.

Во время нашего катастрофического отступления, на всех фронтах летом 1915 года, Ригу на приморском направлении удалось отстоять только благодаря доблести солдат. У нас в окопах не было пулеметов. Один из пяти солдат в некоторых участках приморского фронта был вооружен однозарядными берданками старого образца. Патроны к этим берданкам были совершенно непригодные, от малейшего толчка пуля из патрона вываливалась, и за ним сгусток взрывчатого вещества, к делу совершенно непригодного. Надежда была только на штыки. Кавалерийские отряды здесь сделали чудеса храбрости, забивая шашками и в пики, отгоняя иногда без единого выстрела немцев далеко на запад.

И вот теперь, когда наши части были в полной мере снабжены всем необходимым снаряжением, окопы усилены, снарядов и патронов было достаточно в полной мере, под Ригой начались отдельные моменты панического отступления русских и латышских солдат, носящего характер явного предательства.

Это и вполне понятно. Несмотря на прекрасное боевое снаряжение, рижский фронт в районе Кеммерна и Шлока пришел в середине нынешнего лета к полному разложению. В самых опасных и важных в стратегическом отношении местах только и можно было увидеть бездельничающих солдат, наводивших точку на местных латышей-крестьян.

Вместо серьезного отношения к делу, боевых упражнений и работы, большинство времени солдаты проводили в полном безделии. На берегу моря забавлялись стрельбой из винтовок по гребням волн, спали круглые сутки и разоряли небольшие крестьянские хозяйства.

Прекрасные клубличные поля, питавшие весь Прибалтийский край и Петроград, окончательно разорялись толпами солдат, заполнявшими огороды и истреблявшими клубнику к ужасу хозяев.

Дачные местечки с прекрасными дачами теперь не узнать: все разгромлено, испорчено и разбито, хотя дальше Шлока не залетало ни одного неприятельского снаряда. Из дач самым варварским способом устраивались конюшни: выламывалась целая стена дома, и в комнаты ставилась лошадь.

Местами можно натолкнуться на картины какого-то стихийного, бессмысленного разрушения: неизвестно зачем повалены решительно все заборы, прекрасные дачные садики повырублены и загажены. Одним из любимых удовольствий скучающих бездельников являлось проламливание фундаментов под дачами, чтобы они покосились на бок.

Это было своего рода спорт: рухнет дача или останется лежать на боку.

Великолепные собственные домики в лучших дачных местностях, как, например, Майоренгоф, Эдинбург и другие, приведены в полную негодность. Печки и мебель сломаны, обои содраны, а некоторые дачи обращены попросту в отхожие места, причем настоящие отхожие места принципиально разнесены в щепки.

Вообще грустная картина в тех местностях под Ригой, где теперь начались операции, непосредственно угрожающие Риге.

Дисциплинированные части русских и латышских войск не в состоянии преодолеть косность бесчинствующих и развращенных частей. Достаточно известна роль большевистской печати на рижском фронте, где приютились такие субъекты, как фон-Сиверс и Хаустов.

Разлагающая их деятельность привела к тому, что на приморском направлении, среди расположений наших войск, потеряно было всякое реальное отношение к войне. Зараза братания уничтожила в подавляющей массе солдат, сознание того, что все-таки они находятся на фронте, на войне.

Шпионство приняло здесь небывалые размеры. Да это было и вполне понятно: самые важные в стратегическом отношении укрепления, скрытые батареи, и всю техническую их подготовку, любой человек мог осматривать, благодаря халатности солдат, совершенно беспрепятственно. Нашему сотруднику во время его пребывания на рижском фронте удалось, например, обойти в течение дня решительно все приморское направление на глазах у массы солдат, и за весь день, даже около первых линий, никто у него не спросил документа, хотя он и был в штатском.

Все эти факты в достаточной мере объясняют печальные события, начавшиеся на рижском фронте и грозящие неизмеримыми бедствиями.

Рига, под которой было пролито море крови лучших русских и местных латышских стрелков, теперь близка к тому, что будет сдана, может быть, без всякого боя.

П. И. Рог-ов