Время, № 1060 от 09.10.1917

«Военное обозрение», «В Риге»

Газета реагирует на сообщение об операции «Альбион», в ходе которой военно-морские силы Германии овладели Моонзундскими островами в Балтийском море, называя ее «трагедией» и предупреждая о грядущей опасности для Петрограда и Москвы

Военное обозрение.

Новое несчастье, обрушившееся на Россию в виде захвата противником Моонзундского архипелага и потопления «Славы», заставило меня невольно задержаться на несколько дней в моих «Военных обозрениях».

Не будем говорить о прошедшем. Ведь оно полезно только постольку, поскольку может служить уроком для будущего. Всем же хорошо известно, что правящая Россия не находится в периоде признания опытов былого, а, напротив, в период исключительного руководства отвлеченными мечтаниями будущего.

О событиях недавней моонзундской трагедии мы знаем из слов официальных лиц все, что нам нужно. Мы знаем об удивительном самопожертвовании и доблести балтийских моряков, героям древности равной, о менее доблестном поведении русской пехоты, о потоплении «Славы» и о переходе всего Моондзундского архипелага в руки врага. Если мы вспомним при этом новую крылатую фразу, принадлежащую на этот раз изречению морского министра, что операции на Эзеле развивались нормальным порядком, то на прошлом законно будет поставить точку и перейти к будущему.

В каком же виде нам может рисоваться грядущее стратегическое будущее?

Вместе с потерею Моонзундского архипелага все Балтийское море, за исключением Финского залива, переходит в фактическое обладание нашего врага. Петроградские «военные сферы» назвали этот успех немцев пассивным. Я позволю себе не согласиться с ними и назову этот успех очень активным. И по той простой причине, что до обладания Моонзундским архипелагом немцы не могли считать себя фактическими хозяевами побережий рижского, эстляндского и ботнического, с другой стороны, эти побережья не требовали от нас присутствия больших армий. А теперь?

Теперь обстановка в северной части нашего фронта так изменилась для нас к худшему, что, вероятно, радикально придется изменить и весь план нашей обороны. Избави нас, Боже, впредь от таких пассивных успехов нашего врага!

Немцы, ставши хозяевами всего побережья и омывающих его вод, постараются, несомненно, теперь укрепятся на этом побережье, в виду чего и следует ожидать скорой их высадки. Такую высадку они могут предпринять или на эстляндском берегу (вернее всего у Гапсаля или Пернова) или в Финляндии, на берегах Ботнического залива.

Для развлечения нашего внимания и для того, чтобы принудить нас еще больше разбросать свои силы, надо ожидать, что высадка будет произведена в обоих местах. Но, вопрос в том, какая из этих высадок будет наиболее чревата для нас последствиями.

Финляндская высадка могла бы дать, по моему глубокому убеждению, возможность немцам безостановочно дойти до Петрограда, так как шествие их в этом направлении встретило бы наименьшее сопротивление. Но наш противник этого не сделает, так как голодная Германия не имеет возможности прокормить зиму 8 миллионов голодных финляндцев и еще петроградское население.

Высадкой в Финляндии немцы, однако, кроме отвлечения наших сил достигают другой задачи. В течение зимы они смогут так сорганизовать финляндцев, что к весне одновременно с их наступлением на Петроград или Москву со стороны Ревеля и Риги, им легко будет повести второстепенную операцию на северную столицу со стороны Финляндии и легко взять ее.

Другую высадку немцы должны произвести на эстляндском побережье. Здесь также противник не пойдет осенью далеко вглубь страны, и я предполагаю даже, что он не пойдет до Ревеля. Настоящая задача его – устроить себе отличную базу на фронте между Ревелем и Двинском, которая весною будущего года и послужит ему основанием для нанесения нам самого решительного удара.

Куда будет направлен этот удар: на Петроград или Москву, предсказать трудно. Захват столицы имеет преимущественно значение политического характера.

В 1814 году, во время французского похода, стратегическая обстановка требовала от коалиции не идти на Париж, но император Александр уловил политическое значение Парижа, пошел на него и покончил с империей Наполеона.

В одной из своих последних речей Керенский высказал, что успех немцев на северном фронте грозит не столице, а столицам. И обстановка складывается так, что к словам верховного главнокомандующего надлежит прислушаться. Захват Москвы более гибельно отразится на России, чем захват отживающего свой век Петрограда. Поэтому не следовало бы сосредоточивать в Москве, центре экономической жизни страны, также и ее политическую жизнь.

Оставление этой последней в Петрограде рассредоточить внимание врага между обеими столицами и отвлечет внимание немцев к северной Пальмире.

Таким образом, все вышеизложенное дает мне право предполагать, что в течение осени возможно ожидать высадку в Финляндии и Эстляндии, что решительных операций здесь до будущего лета не будет, и что на будущее лето с одинаковой почти грозной силой встанут вопросы о защите не только Петрограда, но и Москвы.

А. Зайончковский.

В Ревеле.

(По рассказам беженцев).

Из Ревеля преимущественно сейчас эвакуируется весь тот пришлый элемент, который не имеет крепких корней оседлости в этом старом городе. Местные же жители считают, что, в крайнем случае, они будут отсиживаться в подвалах в моменты налетов неприятельских воздушных судов.

По слухам, к Ревелю уже направился один из немецких ципелинов, но повернул, по неизвестной причине, еще очень далеко от Ревеля в обратный путь.

Днем и ночью над Ревелем и в его окрестностях реют наши летчики, и бодрящий гул наших аэропланов, в особенности по ночам, производит весьма отрадное впечатление.

***

Настроение во флоте также весьма бодрое, и тяжелые потери доблестных наших кораблей еще более и глубже внедряют сознание необходимости идти по тому же пути стойкой защиты против врага.

Интересно отметить, что моряки знают, что немцы, под влиянием известных событий в их флоте, не берут ни при каких обстоятельствах в плен наших матросов, а приканчивают их поголовно, считая их опасным элементом, вносящим разложение в однородную среду. Это мнение сейчас, видимо, не без основания широко распространено во флотских командах.

В менее стойких людях эти слухи рождают панику, и под влиянием ее, как говорят ревельчане, может быть, и произошло такое поспешное отступление с Эзеля.

В простонародье сильно распространено мнение, что «немец не придет в Ревель»... Слухи эти весьма характерны и могут быть поставлены в связь с все еще циркулирующими слухами о том, что Рига в наших руках, и никаких немцев там нет и не было.

Попробуйте, спорьте с этими «знающими людьми», – и вы увидите, что их темная вера в неизвестно откуда пришедшие слухи не имеет предела.

А откуда идут эти слухи, можно почти безошибочно догадываться. К этому еще можно прибавить то, что, по слухам, в Ревеле появились таинственные прокламации, в которых сообщается, что ревельчанам не следует опасаться никаких проявлений крайности со стороны приближающегося врага. В прокламациях далее следуют заявления, что немцы возьмут Ревель, не подвергая его обстрелу артиллерийскими орудиями.

***

В момент отхода наших частей после потери церельских позиций произошел, по словам очевидцев, следующий случай. Буксир тащил баржу, на которой находилось до 750 человек матросов, солдат; были женщины и дети. От чрезмерного груза машина в буксире испортилась, и, в виду непосредственно грозившей опасности, буксир принужден был бросить баржу и искать спасения в поспешном бегстве. Покинутая таким образом баржа подверглась нападению неприятельской лодки и была потоплена, причем, по слухам, с нее спаслись весьма немногие.

***

Особое значение в осведомленных морских кругах придается вопросу, какое сопротивление врагу оказали церельские позиции.

Начало боя было настолько удачно, что противник смутился меткостью нашего огня и отступил. Произошла заминка, которою мы не сумели воспользоваться, и в результате позиции были нами утрачены гораздо быстрее, чем того можно было ожидать даже при самых неблагоприятных условиях.

Просто-напросто мы переоценили значение силы противника и поддались моральному воздействию сокрушительной силы его огня.

Почти первым из Ревеля выехал Государственный банк. Вслед за ними начали выезжать и другие учреждения. Вся эвакуация происходит по строго определенному плану. Каждый день отбывает несколько маршрутных поездов, направляющихся в разные города юга России. Занятия приостановлены лишь в казенных учебных заведениях, в частных же они продолжаются.

***

За последние дни Ревель в некоторых своих частях сильно изменился. Пришли войска, закипела походная, жуткая и бодрящая в то же время жизнь. В чудном старом Екатеринентале задымились походные кухни, стучат топоры кашеваров, сокрушающих крупный лес на приготовление обедов...

***

Спекулянты верны себе и их появилось в Ревеле невероятное количество. Здесь они сеют тревогу и сами же пожинают плоды ее, скупая за сущий бесценок – 200-300 руб. – чуть-чуть не целую обстановку квартир весьма зажиточных людей, покидающих Ревель.

***

По слухам, полученным в Ревеле, Аренсбург сильно пострадал от пожара.

Дм. Як-в.