Время, № 1098 от 04.12.1917

В Петрограде

Блок заметок, характеризующих ситуацию в столице между большевистским переворотом и открытием Учредительного собрания.

В Петрограде.

(По телефону от наших петроградских корреспондентов).

Около Учредительного Собрания.

Вчера частных совещаний членов Учредительного Собрания не происходило.

Настроение всех находящихся в Петрограде депутатов очень подавленное. По их мнению, с каждым днем остается все меньше надежды на возможность открытия Учредительного Собрания, если не произойдет каких-либо чрезвычайных событий.

Среди эсеров, которым будет принадлежать несомненное большинство в Собрании, много говорят о переносе Собрания из столицы внутрь страны, но эта мысль мало ободряет депутатов, которые считают этот выход спорным, так как большевики в этом случае, несомненно, откажутся признавать власть Учредительного Собрания, и тогда новая гражданская война будет неизбежна.

В Таврическом Дворце.

В Таврическом дворце, как вчера, так и сегодня, совершенно пусто.

Изредка проходят по залам скучающие чиновники, ставленники комиссии Урицкого, безнадежно поджидающие кого-нибудь из депутатов, которые явились бы за подтверждением большевиками своих избирательных мандатов, но таких больше нет.

Вчера по Петрограду распространились сведения, что еще возможны были недоразумения, которые дали г. Урицкому возможность осуществить свои полномочия.

Изредка появляются журналисты и удостоверяют, что во дворце все тихо и пусто. Скучает в бездействии у церковного подъезда латышский караул.

«Крамольные» члены Учредительного Собрания не делают больше попыток пробираться в секвестрованный большевиками дворец, и караулам не приходится уличать их в преступных замыслах.

Разлад в армии.

Из Смольного сообщают, что по донесениям из ставки в армии наблюдается сильный разлад.

Прапорщик Крыленко категорически требует, чтобы Совет народных комиссаров обратился к петроградскому гарнизону с призывом заменить уставшие части Северного фронта.

Контроль над банками и казначействами.

«Правда» сообщает, что советы на местах, согласно распоряжению комиссара Государственного банка Оболенского, вводят контроль над банками и казначействами.

Оболенский получил ряд телеграмм от целого ряда провинциальных советов о назначении комиссаров в банки и казначейства. Так, назначены комиссары в Царицыне, Твери, Пскове, Казани, Севастополе, Кременчуге и Нижнем Новгороде.

Конфликты при встрече мирных делегатов.

Немцы никак не могут усвоить русской свободы.

Рассказывают, что во время встречи мирных делегатов один из русских делегатов-солдат намеревался протянуть немецкому делегату, полковнику, руку, однако немец не только не принял руки, но потребовал встать во фронт.

Тогда делегат сослался на свободу и равенство, но немец ответил, что свобода осталась позади, в России, а делегат находится на германской территории.

***

Немецкая делегация прислала за русской делегацией два автомобиля. Когда делегаты хотели разместиться в них, не считаясь с чинами и положением, германские офицеры настояли на том, чтобы в первый автомобиль с ними сели только непременно офицеры.

Второй автомобиль исключительно для солдат, как заявили офицеры.

Особые комиссары по судебным делам.

При всех столичных комиссариатах образованы должности особых комиссаров по судебным делам, на которых возложено направление всех протоколов, требующих судебного разбирательства.

Комиссарам предписано все дела, подлежащие прежде рассмотрению мировых судей, направлять в народно-революционный суд; дела же, подлежащие ведению общих судов, временно должны направляться в чрезвычайную следственную комиссию при военно-революционном комитете.

В министерстве общественного призрения.

Генеральша Коллонтай предприняла объезд женских институтов.

Явившись в институт, Коллонтай созывает горничных, прислугу, сторожей и других низших служащих, знакомит их с новым демократическим строем и заявляет, что должность классных дам упраздняется, и места классных дам предлагаются горничным, которые, по мнению Коллонтай, очень хорошо знают дело.

Между прочим, одному дворнику Коллонтай предложила занять место инспектора института. Речи министра встречались с полным недоумением.

«Русский» дипломат Радек.

На днях в шведское посольство явилось лицо, предъявившее для визирования русский дипломатический паспорт, выданный за подписью Л. Троцкого на имя австрийского подданного Радека.

На удивленный вопрос визировавшего паспорта, каким образом у австрийского подданного может быть русский дипломатический паспорт, предъявитель в повышенном тоне ответил:

– Вам какое дело? – и добавил: «Я – старый русский большевик».

Столкновение офицеров и солдат.

Вчера вечером на углу Невского и Литейного проспектов к двум офицерам подошли солдаты и намеревались сорвать у них погоны, ссылаясь на изданный декрет Совета народных комиссаров.

Офицеры самым категорическим образом отказались позволить сорвать солдатам свои погоны, заявив громогласно, что они предпочтут быть убитыми, нежели понести такой позор.

Между солдатами и офицерами началась открытая драка, подошедший отряд красногвардейцев заступился за офицеров.

Солдаты начали стрельбу в красногвардейцев, последние отвечали им тем же. В результате стрельба приняла весьма ожесточенный характер. Есть раненые и убитые.

Большевистские выборные приемы.

Всероссийская комиссия по выборам в Учредительное Собрание получила известие, что в Вятской губ. большевики уверили крестьян, что кандидат от народных социалистов Анучин продался капиталистам и обманывает крестьян. Крестьяне хотели учинить над Анучиным самосуд, но его с большим трудом удалось спасти.

Германский шпион.

В Петрограде говорят, что, кроме германского депутата фон-Люциуса, в городе находится один из виднейших офицеров германской главной квартиры, хорошо известный до войны в высших сферах столицы.

При встрече с прежними знакомыми германский офицер их не узнает и, в свою очередь, старается остаться незамеченным.

Латыши-большевики.

Как в настоящее время выяснилось, в Петроград прибыло по вызову Совета народных комиссаров три латышских стрелковых полка.

Перед отправлением латышских стрелков в столицу со всех офицеров-латышей взята была подписка о том, что они принадлежат к партии большевиков и будут беспрекословно исполнять приказания Совета народных комиссаров.

Несколько офицеров, отказавшихся дать такие подписки, были оставлены на фронте. В числе отказавшихся был и командир одного из полков.