Русское слово, 1915, 3 апреля, № 75

Около войны. Перемышль.

Как сдалась крепость.

6-го марта 1915 года, гарнизон Перемышля, в лице 23-й гонведной дивизии, безуспешно пытался прорвать наше обложение.

У самих мадьяр, шедших в этот бой, по-видимому, мало было надежды на успех. Старая габсбургская доктрина «divide et impera» тяготела над ними,  как проклятие.

Они знали, что славянские полки гарнизона их не поддержат, что они, как былинка к солнцу, тянутся к России.

Тем не менее, за дни 7-го и 8-го марта наша блокадная армия никаких признаков близкой капитуляции крепости не заметила.

Один из офицеров штаба генерала Селиванова рассказывает, что он был очень удивлен, когда 9-го числа, около 7-ми часов утра, его разбудили сильные удары, от которых сотрясался дом, и с потолка прямо на голову сыпалась штукатурка.

Удары следовали один за другим и были много сильнее обычной орудийной канонады, к которой давно привыкло ухо.

Стало ясно, что эти удары не что иное, как взрывы фортов, производимые самими австрийцами, что для великой твердыни лоскутной империи настал час агонии.

Офицер вскочил, как ужаленный, разбудил своих товарищей по штабу, и через четверть часа все они уже мчались на двух автомобилях по подмерзшей дороге по направлению к позициям.

На далеком расстоянии виднелись гигантские столбы черного дыма, встававшие вокруг Перемышля. Когда же офицеры поравнялись с позициями и пробрались на артиллерийский наблюдательный пункт, их глазам открылся весь пояс фортов, окутанный пологом темного дыма, в котором тонули хорошо видимые в обычное время башни Перемышля.

Забыв прежнюю осторожность, офицеры и солдаты со всех сторон вылезали из окопов и собирались на возвышенные пункты. Слышались радостные поздравления. Очутившаяся почему-то на высоте казачья сотня грянула песню.

Вдруг из наблюдательного блиндажа послышался возглас, что австрияки выкинули белые флаги, — это офицер в зрительную трубу разглядел в дыму желанное белое полотнище.

Взрывы к этому времени почти прекратились, и скоро простым глазом стали видны ряды белых флагов на неприятельских фортах и укреплениях.

Ликование, по словам очевидцев, было неописуемое, — словно преждевременно настал Светлый праздник. Осаждающие, без различия чинов, поздравляли друг друга и целовались, как братья.

Ясное весеннее солнышко делало этот исторический момент еще радостнее.

Но вот в блиндаже слышны гудки телефона, — это наши разведчики доносят, что со стороны Перемышля показался автомобиль под белым флагом.

Хорошо зная местность, штабные офицеры, перескакивая через лабиринт наших окопов, пустились к шоссе, которое, прямое, как стрела, тянется от русских позиций к крепости.

Несколько минут ожидания казались часами.

Но вот раскатисто загремело «ура», и на шоссе показался медленно идущий автомобиль черного цвета, окруженный нашими ликующими солдатами. По бокам мотора трепетали два белых флага.

У четырех русских офицеров, стоявших на шоссе, захватило дух от сознания важности надвигавшегося момента.

Им, имеющим малые чины, выпал счастливый жребий быть представителями великой российской армии, — первыми принять парламентеров капитулирующей грозной крепости…

У рва, перерезывающего дорогу, автомобиль остановился; из него вышли три солидных австрийских офицера, при саблях и револьверах, в серой походной форме.

После взаимных изысканно-вежливых представлений, австрийцы заявили нашим, что они — парламентеры и приехали сдать крепость.

При этом они предъявили следующее уполномочие:

И. и к. командующий армией и комендант крепости Перемышля генерал-от-инфантерии Герман Кусманек фон-Бургнейштеттен.

Уполномочие.

Господину и. и к. полковнику-бригадиру Августу Мартынеку и господину и. и к. подполковнику Оттокару Хуберту, обоим генерального штаба, которые уполномочены вести и закончить переговоры с командующим Императорской российской армией, блокирующей Перемышль.

Оба эти офицера сопровождаются и. и к. обер-лейтенантом Александром Вагнером, в качестве переводчика; кроме того, трубачом, проводником и двумя шоферами. Кусманек,

генерал-от-инфантерии.

Перемышль, 22-го марта 1915 года.

(Печать).

Наши офицеры пригласили дорогих гостей сейчас же отправиться на русских автомобилях в штаб армии.

Отовсюду сбегались наши солдаты и ополченцы, собралось много офицеров. «Ура» гремело, не умолкая.

В виду того, что парламентеры определенно заявили о безусловной капитуляции Перемышля, им не завязали глаз, и автомобили тронулись среди наших ликующих и отдающих честь войск.

Был десятый час утра, когда автомобили остановились у подъезда замка, в котором квартировал штаб армии; и через несколько минут австрийцы были приняты генералом Селивановым.

Они передали маститому вождю русских осаждающих войск письмо коменданта крепости такого содержания:

И. и к. командующий армией и комендант крепости Перемышля генерал-от-инфантерии Герман Кусманек фон-Бургнейштеттен.

Опер. № 233/10.

Ваше превосходительство.

Имею честь сообщить вашему превосходительству, что, вследствие истощения запасов продовольствия крепости, я вижу себя вынужденным, в соответствии с полученными мною свыше приказаниями, вступить с вашим превосходительством в переговоры по поводу сдачи вверенной мне крепости.

Податели этого письма, а именно: полковник-бригадир Август Мартынек и подполковник Оттокар Хуберт, оба генерального штаба, уполномочены мною на ведение относящихся до сего переговоров и получили мои указания для сего.

Прошу ваше превосходительство принять выражение моего отличнейшего уважения. Кусманек.

генерал-от-инфантерии.

Перемышль, 22-го марта 1915 года.

 

Затем австрийский переводчик, обер-лейтенант Вагнер, стал читать по пунктам условия, на которых генерал Кусманек желал бы сдать крепость:

1) Свободный выход из крепости гарнизона и подробности выполнения этого, или, — если свободный выход не будет принят, —

2) Выход хотя бы части гарнизона с воинскими почестями, т. е. с музыкой и с отданием чести русскими войсками; сохранение оружия всеми офицерами, кандидатами на офицерский чин, военными чиновниками и служащими при войсках на штатном содержании.

3) Способ передачи крепости. Следует стремиться к тому, чтобы только передовые полевые позиции и форты группы Седлиска были заняты немедленно, а остальные части крепости только после выхода всех наших войск. Только потребное для поддержания порядка количество русских войск желательно ранее того ввести в крепость.

4) Порядок выхода наших войск; обеспечение продовольствием с 24-го (11-го) марта; сохранение вещей офицеров, кандидатов на офицерский чин, военных чиновников и передача этих вещей, согласно правилам гаагской конвенции; сохранение денщиков для названных лиц.

5) Обеспечение участи находящихся в крепости раненых и больных, в количестве около 20, 000 человек, и оставление их в тех же госпиталях.

Они поручаются рыцарской охране его превосходительства командующего блокадной армией.

Оставление врачей и санитарного персонала при госпиталях, а также войсковых врачей при своих частях.

6) Свободный выход военных чиновников и инженеров, обязанных службой в ландштурме; свободный выход находящихся в крепости семей офицеров, военных чиновников и нижних чинов; поддержка их; оставление им имущества; охрана их и охрана жилищ тех офицеров, военных чиновников и унтер-офицеров, которые были расположены в Перемышле.

7) Снисходительное отношение к жителям крепостного района, принимая во внимание их доброе поведение во время осады; охрана их имущества; неответственность за прежние политические убеждения.

Неответственность и охрана всех государственных, церковных и общинных чиновников и органов, в особенности также представителя общин, — правительственного комиссара ротмистра фон-Блажовского, не состоящего на действительной службе.

Довольствие жителей, большинство которых не имеет средств для пропитания.

8) Охрана всех церковных, государственных и общественных предметов и учреждений.

9) Оставление документов, дневников, протоколов и т. п., могущих служить к оправданию или относящихся к осаде и еще не уничтоженных.

10) Оставление персонала штаба крепости, высших штабов, штабов полков и иных при их командующих.

11) Издержки на содержание пленного гарнизона крепости, согласно установленным для русских войск нормам.

12) Возможность служебных сношений между чинами гарнизона крепости также и во время плена.

Возможность сношений для скорейшего представления к наградам австрийскому Верховному командованию армиями.

 

Генерал Селиванов прервал чтение пунктов и решительно заявил парламентерам, что никаких условий он не признает; что он будет приказывать, а они должны исполнять.

Затем, по рассказам присутствовавших, произошел приблизительно такой разговор:

Австрийцы. — Отчего вы не желаете обсуждать условия капитуляции?

Ген. Селиванов. — Оттого, что у вас есть нечего! Приказываю вам немедленно прекратить взрывы фортов, порчу оружия и бесцельное расстреливание снарядов.

Австрийцы. — Мы портим оружие, форты и мосты, исполняя свой долг перед отечеством.

На это командующий армией категорически заявил, что он предлагает гарнизону Перемышля сдаться на волю победителей.

— Иначе — горе побежденным, — добавил генерал.

— Vae victis! — дословно перевел обер-лейтенант Вагнер.

Австрийские уполномоченные поспешили выразить согласие.

Тут же выяснилось, что сдающийся гарнизон крепости состоит из 9-ти генералов, 3.500 офицеров и 130.000 нижних чинов. В городе до 30.000 жителей, и в госпиталях 19.000 больных и раненых.

Серг. Матов