Московские ведомости. 94, № 65

Московские ведомости. 94, № 65. С.. «Необходимый отпор»

«Московские ведомости» долго возглавлялись консерватором М.Н.Катковым, затем ― не меньшим, чем он, реакционером В.Грингмутом. После его смерти Совет Московского университета отказался от издания «Московских ведомостей», оно было возложено на Главное управление по делам печати. С января1914 года «Московские ведомости» выходили под покровительством цензора Б.Назаревского

Статья «Необходимый отпор» призывает к борьбе с Германией как с давним, «принципиальным» врагом России.

 

Необходимый отпор.

Самое существенное и самое глав­ное, что должно отметить и учесть из совершающегося на наших глазах за последние дни, — это то, что возможная грядущая война популяр­на. При опубликовании известий об объявлении войны Австрией Сербии наше общество встрепенулось, ска­зался грозный подъем настроения, но это настроение было полно силы и бодрости. Уныния незаметно ни­где, — напротив, чувствуется какая-то особенная энергия и вера в светлое будущее. Так точно при­ветствуются первые раскаты весеннего грома, и весело выходить на открытый воздух земледелец, подставляя свою голову под крупные и редкие капли дождя; он бодр, хотя он и знает, что гроза может принести с собою не только радость, но и град, и бурю, и разрушение.

В той спертой, удушливой атмо­сфере, которую создали Германия и Австрия своими воинственными замыслами, нельзя дольше жить. Невозможно жить рядом с таким соседом, который то и дело грозит, интригует, драз­нит, оскорбляет и намеренно выводит из себя тех людей, которые только одного и хотят — жить мирно и мирно работать. Мы не виноваты в том, что своей покладистостью в трудные мину­ты нашей жизни мы раздразнили аппетиты Германии и она теперь желает эксплуатировать нас до последней возможности. Германия ужасно любит колоть нам глаза своим «рыцарским» поведением за время русско-японской войны, когда нам была дана возмож­ность не беспокоиться за нашу за­падную границу, но это «рыцар­ство» мы так щедро оплатили, что этот счет следует считать за­конченным. Вообще по немецкому прейскуранту германское «ры­царское» поведение котируется так высоко, что мы не желаем боль­ше иметь дела с этим малодобросовестным торговым домом. У нас есть свои интересы и выгоды, и мы будем их соблю­дать, как бы ни выходил из себя и ни бряцал своим оружием вследствие этого наш сосед.

Не с нашей стороны были под­няты и с такой невероятною рез­костью поставлены многообразные вопросы в отношениях между германством и славянами. Немцы рифмуют — Slaven — Sklaven  (славя­не—рабы), они нас считают за низ­шую расу, которой суждено вечно подчиненное положение, которая является лишь материалом, лишь удобрением для тучных германских всходов. В германских странах давно уже привыкли славян третировать en canaille, и за последнее время такое обращение вышло уже изо всех границ терпимого и возможного. Россия для германства является давно бельмом на глазу, и сокрушение ее мощи поставлено для немцев задачей первой очереди. Уже вес­ной в Германии трубили о необхо­димости предупредить Россию и Францию, пока они не приготови­лись к войне, как Германия и Австрия. Над русскими уже давно издеваются, им давно чуть не плюют в глаза занесшиеся в своих мечтах немцы-шовинисты. Мы многое старались не замечать по свойственному нам добродушию, — может быть, мы на слишком многое спокойно закрывали глаза.

Немецкая гордость делает свое дело, — она должна была, в конце концов, перед надвигающейся гер­манской опасностью объединить славян. Но славяне туги на подъем, они не в меру пассивны и терпеливы, они не привыкли дей­ствовать вместе и сообща. Для их единства нужна непосредственно над их головами грянувшая беда, нужен слишком резкий и болез­ненный удар. Австрия сочла в согласии с Германией теперешнюю пору за время наиболее выгодное и удобное для нападения на сла­вянство. Переоценила ли она слишком высоко свои силы, разочла ли она по слишком низ­кой цене боевую готовность России и всего славянства, — правда, теперь очень разрозненного и разделенного, — мы не знаем. Во всяком случае России придется еще и еще раз взять на свои плечи всю тяжесть общеславянского дела. Россия исполнит этот свой долг с готовностью и с радо­стью. Если теперь ударил час решения спора между германством и славянами, то пусть скорее раз­вязывается или разрубается этот узел: мы ко всему готовы.

Да, мы можем это сказать со­вершенно смело. Нам порукой в этом служит настроение русского общества, которое инстинктом ра­зобралось в текущем конфликте и поняло огромную его важность и серьезность. Все задеты за живое, все насторожились, все волнуются, все ждут, — но Боже нас избави теперь от уступок, от податли­вости и, — страшно сказать, — от сдачи.

Все жаждут только одного — достойного и мощного отпора немец­кой гордыне, немецкому задору, немецкому своекорыстию. Бывают войны, освященные свыше, и мы верим, что если Россия извлечет свой меч, то Бог поможет нам, ибо в споре мы правы, ибо на­пали на нас надменные враги тог­да, когда мы искали лишь мира, но наше терпение истощено и делать нам больше ничего не остается. Мы заступаемся за слабых, угнетенных и брошенных, за тех, за кого больше некому заступиться, — мы возмущаемся из-за старых обид и долгих оскорблений, мы вооружаемся по­тому, что нам надоело слышать позорную кличку раба, которой нас поносит немецкая тупость. Если мы — рабы, то мы рабы только Господа Бога, но германца никакая сила не принудит нас счесть за своего господина. Вот что чувствует теперь бьющееся ускоренным, но ровным темпом сердце русского народа, вот почему мы с такой верою смотрим в туман грядущего, вот почему теперь среди нас так популярна надвигающаяся война.