В 1914 году многие думали, что война неизбежна. Сегодня возникла похожая ситуация в отношении европейской валютной политики. Но тот, кто рассматривает имеющийся путь развития как единственно возможный, подвергает европейский проект угрозе.

Если бы не было бед и нужды, объединивших страны во время войны, единение после 1945 года стало бы невозможным. «Никогда не допустим войны!» – вокруг этого лозунга смогли объединиться победители и побежденные. Свою роль сыграли тогда не только ужасы только что окончившейся Второй мировой войны, но и воспоминания о кровавой мельнице в окопах Фландрии и на севере Франции в ходе войны, разразившейся тридцатью годами ранее.

Неслучайно до сих пор волнующие моменты примирения французов и немцев связаны с памятными местами Первой мировой войны. Аденауэр и де Голль в Реймском соборе, тяжело пострадавшем в сентябре 1914 года в результате атаки немецкой артиллерии; Коль и Миттеран (François Mitterrand) возле склепа Дуамон в Вердене, в котором захоронены останки более 130 тысяч неопознанных французских и немецких солдат.

Но сегодня мотивирующая сила объединения ослабевает. Под огромным давлением 100-летней годовщины июльского кризиса и настоящей ситуации в Европе становится все заметнее, что политические элиты в разных странах Европы могут вынести из войны взаимно исключающие уроки.

Британцы вспоминают «мужество и храбрость»

Во Франции и Великобритании правители стараются использовать память тех событий для укрепления национального единства. Президент Франции, социалист Олланд (Francois Hollande), хочет вселить в своих соотечественников мужество, говоря о том, что Великая война научила французов тому, на что на самом деле нация способна во времена тяжелого кризиса.

В Лондоне консервативный министр образования подчеркивает, что его страна с 1914 по 1918 годы прошла «справедливую войну», которая показала, насколько роль Великобритании в мире характеризуется мужеством и храбростью. Подъем в наднациональном плане в этом контексте трудно себе представить.

В Германии, напротив, подчеркиваются отрицательные стороны собственного прошлого. Упор делается на радикальный разрыв с прошлым, а не на продолжение национальной истории. Федеральный президент говорит, что он представляет другую нацию, чем та, которая была в 1914 году, и вспоминает об «ужасах, которые были связаны с германским государством».

«Абсолютизация национального» не принесла ни одной стороне успеха в войне, говорит Гаук. С этой точки зрения подавление национального в объединенной Европе кажется привлекательной мыслью.

Недоверие возвращается

Но политики повсеместно замечают, что их отсылки к военным временам уже не имеют должного воздействия. Призывы Голландии к общему национальному объединению сил, как это было в 1914 году во Франции, не находят отклика. Британский министр образования Майкл Гоув (Michael Gove) за его восхваление британского героизма был удостоен лишь насмешек.

А в Германии становится все сложнее оправдать отсылками к мировым войнам европейскую политику, которая только усиливает конфликты - вместо того, чтобы их погасить. Мы столкнулись с парадоксальной ситуацией, когда опыт войн XX века для сегодняшних европейцев кажется каким-то далеким прошлым, в то время как некоторые аспекты политической ситуации до 1914 года напоминают сегодняшние времена.

Это, к счастью, не означает, что Европе снова угрожает война. Во многих отношениях экономика заняла место военных аспектов. Но и в те времена, как и сегодня, националистические настроения нарастали.

В эпоху интенсивного глобального переплетения растет недоверие между европейскими народами. Прежде всего Германия, крупная страна в сердце континента, снова сильнее воспринимается как угроза, в этот раз из-за ее экономической мощи.

Европейские страны думают о своих интересах

Германия вновь оказывается обособленной. Если в XX веке это произошло из-за военных союзов и колониальных соглашений, то сегодня это заметно в Совете европейского центрального банка и на саммитах европейских глав государств и правительств.

Сегодня, как до 1914 года, руководители стран рискуют. Все заняли оборонительную позицию и совместными усилиями хотят предотвратить плохой конец. Но также они преследуют собственные цели, которые взаимно исключают друг друга и используют страх крупной катастрофы, чтобы протолкнуть собственные взгляды.

С 2010 года в Европе все больше ощущаются различные национальные интересы, а не общие ценности. Сила национальных традиций, различного менталитета и культур воздействует сильнее, чем многие полагали.

Получается, что исчезает распространявшаяся немецкими политиками как урок мировых войн надежда на то, что отдельные государства когда-нибудь растворятся в европейской республике. Три других урока Первой мировой войны, напротив, актуальнее, чем когда-либо.

Уроки 1914 года

Первый урок говорит о том, что нужно избегать изоляции. В конце концов, провальная  политика, которую проводил рейхсканцлер Бетман-Гольвег (Bethmann Hollweg) во время июльского кризиса, подталкивалась не в последнюю очередь страхом перед тем, что Германия может остаться без партнера по союзу, если она после убийства в Сараево не поддержит Австро-Венгрию в войне против Сербии. С сегодняшней политикой по спасению евро, которая делает ставку на время и только отодвигает проблемы, новый виток изоляции Германии становится все ближе.

Второй урок заключается в том, чтобы никогда не предоставлять неограниченные полномочия – ни в военном плане по отношению к Вене в 1914 году, ни в финансовом – в еврозоне. Кто идет этим путем, тот попадает в опасную зависимость.

И наконец, третий урок – не верить в безальтернативность развития событий. Причины войны столетней давности во многих отношениях были связаны с убеждениями военных и правителей в том, что она неизбежна, что другие варианты невозможны. Тот, кто считает сегодняшнюю европейскую политику безальтернативной, сходным образом ограничивает свои возможности. Подобный односторонний взгляд может положить конец всему проекту европейского объединения.