ЛЕТЧИК ОГНЕВ – ГЕРОЙ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ


Нельзя сказать, что Первая мировая война, столетие с начала которой мы отметим в августе нынешнего года, относится к числу неизвестных или забытых страниц нашей истории. Нет, это не так: в военном и политическом отношении она изучена глубоко и основательно. Но вот подлинные герои этой войны, российские солдаты и офицеры, действительно, оказались забытыми и вычеркнутыми из истории. Мол, война была «неправильной», империалистической: разве на ней могли быть герои?
ВЯТСКАЯ ДИНАСТИЯ
Очень важно, что нынешний год столетия Первой мировой стал временем возвращения памяти о забытых героях той войны. Порой эта память до поры до времени, дожидаясь своего часа, хранилась за семью печатями в семейных, домашних архивах. Теперь мы точно можем сказать, что это время пришло…
Немало героев Первой мировой были авиаторами. Один из них – Иван Николаевич Огнев, выпускник Гатчинской военной авиационной школы. Так с 19 июля 1914 года стал именоваться Временный авиационный отдел петербургской Офицерской воздухоплавательной школы. В 1914¬1915 годах в Гатчинской авиашколе обучались 175 лётчиков¬офицеров, 57 лётчиков¬солдат, 20 офицеров¬добровольцев.
Известно также, что в 1915 году Иван Огнев обучался метеорологическим наблюдениям на Константиновской метеорологической обсерватории в Павловске.
Династия Огневых принадлежала к интеллигенции города Вятки – нынешнего Кирова. Материалами из семейного архива Огневых поделился с автором этих строк известный петербургский коллекционер, собиратель старины Иван Александрович Фоминых.
Дед Ивана Николаевича Огнева, Василий Иванович Огнев, окончил духовную семинарию в Вятке и духовную академию в Казани, преподавал в Пермской духовной семинарии, где одним из его учеников был Д.Н. Мамин¬Сибиряк. Однако за «содействие вольнодумству» отца Василия уволили из семинарии. В Вятке он сотрудничал в статистическом комитете, напечатал ряд статей по истории. По материалам библиотеки Соловецкого монастыря, которые отец Василий изучал вместе с историком­демократом А.П. Щаповым в Казани, им был написан труд «Страницы из истории книги на Руси».
Отец Огнева, Николай Васильевич Огнев, также пошел по духовному пути. Окончил Вятскую духовную семинарию и Петербургскую духовную академию, а затем, желая получить светское образование, учился в Петербургском университете. Был последовательно законоучителем, священником, однако увлекся общественной деятельностью, получил известность как юрист, публицист, церковный деятель. В 1906 году он был избран депутатом в Первую Государственную думу от Вятской губернии, где запомнился речью об отмене смертной казни.
После роспуска царем Первой Госдумы Николай Огнев участвовал в подписании антиправительственного Выборгского воззвания. Последовали репрессии: Синод запретил отцу Николаю проводить богослужения, а за Выборгское воззвание, как и другим его подписантам, пришлось расплатиться несколькими месяцами заключения в питерской тюрьме «Кресты».
Долгожданное время надежд пришло для Николая Огнева после свержения самодержавия. В марте 1917 года он был избран членом Вятского временного комитета партии народной свободы, в мае – помощником губернского комиссара Временного правительства. Он значился даже в списке кандидатов в Учредительное собрание от Вятской губернии. Приход к власти большевиков Николай Огнев не поддержал и 20 августа 1918 года, в разгул «красного террора», был расстрелян…
Хранителем семейного архива Огневых в Вятке была дочь Николая Васильевича Огнева – Мария Николаевна. Она окончила до революции Вятскую женскую гимназию, потом училась в Петербурге на Высших женских Бестужевских курсах, закончила историко¬филологический факультет Вятского педагогического института. В советское время преподавала литературу, русский язык и историю в школах Вятки (Кирова), стала заслуженным учителем, была награждена орденом Ленина.
«Мне довелось жить в Вятке у Марии Николаевны Огневой, – рассказал собиратель старины Иван Александрович Фоминых. – Именно она и передала мне некоторые документы из семейного архива, связанные с судьбой ее брата – героя Первой мировой войны, летчика Ивана Огнева. Он был механиком самолета «Илья Муромец» и погиб смертью храбрых в Галиции в декабре 1917 года. Его похоронили там же, в Галиции, под Каменец¬Подольским, а на могиле вместо креста поставили пропеллер с аэроплана. Потом этот пропеллер увезли в Вятку, а Мария Николаевна Огнева передала его в мою коллекцию. Теперь он находится в музее в Аграрном университете в городе Пушкине».
«ЖИВУ, НЕ ТУЖУ…»
Среди документов Ивана Николаевича Огнева – реликвии, связанные с Первой мировой войной. Письма с фронта, рисунки летчиков и аэропланов. Фотографии, среди которых – однополчане возле погибшего Ивана Огнева. И, наконец, фотография могилы, отмеченной пропеллером…
В своем письме родителям, датированном 8 сентября 1916 года, Иван Огнев указывал свой адрес следующим образом: «Действующая Армия, Юго¬Западный фронт, штаб VII¬й Армии, «Илья Муромец XI», вольноопределяющемуся…» Из текста письма понятно, что он находился в Галиции.
«Милые Папа и Мама! Насилу­то собрался я писать письма: продолжительная наша переездка сюда, устройство на новом месте, сборка корабля, установка моторов, пробные полеты – все это как­то совершенно поглощало время, а в свободные часы оставалась только пустота в голове… Сегодня, наконец, выдался совершенно свободный день: утром с 4¬х часов начали собираться в первый боевой полет, да к 5 часам все небо застлали сплошные облака на 2400 метров, и полет пришлось отложить…
Сейчас 3 часа дня, сижу я в зеленой «дубраве», окружающей фольварк, в котором расположился наш отряд; дубы чуть¬чуть шумят своими еще не начинавшими желтеть верхушками; шум совсем не похож на шум берез или хвойного леса. Кругом так просторно, зелено, пронизано солнечным светом, земля – сплошная лужайка, покрытая земляничными зелеными листьями и редкими веточками кустарника.
Вообще, здесь очень хорошо. Природа – богатая и растительностью, и зверьем разным, климат – теплый, устойчивый, жители – русины – очень симпатичный народ, селения – местечки – расположены очень живописно по склонам глубоких долин, на дне которых протекают большие и малые речки. Я хожу иногда купаться на реку: мутная, белесоватая вода и немного илистое дно; можно вброд перейти.
Поля уже пусты и много вновь распаханных; остались только полосы кукурузы и картошки. Фрукты дешевые, но крестьяне не привыкли их продавать и мало приносят.
Три прекрасных дома, где расположились мы и еще несколько экипажей кораблей 1¬й боевой базы, стоят в лесу, недалеко от опушки, за которой начинается аэродром. Недалеко под горой, в долине, густо поросшей лесом, протекает речонка. Ключ прекрасной, свежей, немного жесткой воды, бьющий в двух¬трех десятках шагов от нашего дома из¬под горы, в нее впадает. К этому ключу я хожу умываться, пренебрегая водопроводом.
Версты за две – «местечко», замечательно живописное; там можно кое­что купить в нескольких лавчонках.
Кормят здесь прекрасно, куда лучше, чем в Пскове, дисциплины – почти никакой: было бы дело сделано вовремя, а потом отправляйся куда угодно, с тем, понятно, чтобы опять когда нужно вернуться; никто даже пропуска не спросит. А пошататься будет где в хорошие осенние деньки, когда нечего делать будет: интересна прекрасная завоеванная земля!
Дела мои все движутся понемножку: осталось только летать и «производиться». Все бы в общем хорошо, но нет­нет и потянет к прежнему: вот ведь сейчас в Петрограде все собираются, опять пойдет учение и прочее, а здесь и книг достать неоткуда. Впрочем, там хорошо, где нас нет…»
Вот еще два письма, написанные Иваном Огневым примерно в те же дни.
«Дорогая тетушка!
Глас вопиющего в пустыне: совсем затерялся Ваш безалаберный племянник среди гор и долин, зеленых дубовых и буковых лесов прекрасной Галиции; писем сам не пишу и не получаю поэтому ни от кого. Пишу к Вам в надежде по¬прежнему получить от Вас открыточку о том, что сейчас делается там, у Вас, на севере. Живу, не тужу, хотя, пожалуй, есть от чего и потужить: после вчерашней «посадки» мечты о завтрашнем «производстве» развеялись до получения нового корабля…»
«Дорогая тетя!
Наконец¬то настала пора вынужденного безделья… Здесь так хорошо, так много интересных мест, что я уже успел пару подметок стереть: все шатаюсь по лесам, горам и долинам. Корабль свой, который мы везли сюда разобранным, мы уже успели разбить; ждем новый, а пока что делать нечего…»
Один из документов, сохранившихся в архиве, объясняет причину «вынужденного безделья»: «Барограммы полетов, сделанных «Ильей Муромцем XI¬м» 7¬го и 10¬го сентября 1916 г. в Ягельниц (Галиция) и закончившихся поломкой аппарата Зав. № 193 при неудачной посадке»…
«ЭСКАДРА ВОЗДУШНЫХ КОРАБЛЕЙ»
Необходимо пояснить, что «Илья Муромец» – общее название нескольких серий четырёхмоторных цельнодеревянных бипланов. Самолёт был разработан авиационным отделом Русско­балтийского вагонного завода в Петербурге под руководством И.И. Сикорского. К началу Первой мировой войны было построено четыре «Ильи Муромца».
К сентябрю 1914 они были переданы в Императорский военно¬воздушный флот, а в декабре 1914 года император утвердил постановление военного совета о создании эскадры бомбардировщиков «Илья Муромец» («Эскадры воздушных кораблей»), ставшей первым в мире соединением бомбардировщиков. Первый раз на боевое задание самолёты эскадры вылетели в феврале 1915 года.
Историк авиации Константин Финне в своей книге «Русские воздушные богатыри И.И. Сикорского», опубликованной в 1930 году в Белграде, отмечал, что «Ильи Муромцы» приносили большую пользу, проводя бомбардировку и разведку в глубоком тылу неприятеля.
«Легкие наши аппараты того времени не могли проникать в глубокий тыл противника, так как помимо порчи моторов, влекущей за собой спуск на неприятельской территории, риск быть сбитым неприятельскими истребителями при переходе через линию позиций был очень велик. Всего на «Муромцах» за три года войны сделано было около 400 боевых полетов», – отмечал Константин Финне.
Велики были заслуги летчиков, летавших на «Муромцах»: «Одни из них сложили свои головы в воздушном бою с сильным противником, другие были ранены, получили увечья, но все они исполнили честно свой долг и тем доказали, что они были рождены «летать, а не ползать».

http://www.vesty.spb.ru/apps/novosti/2014/05/27/letchik-ognev-geroj-pervoj-mirovoj/